Без заголовка

Ну,кому было положено уже получил.

Но можно же мне повыпендриваться? Раоша осилил второй. нет, третий гет в своей графомании.

Или четвертый?

Название: Белые дни

Пейринги/персонажи: Улькиорра/Орихимэ, Ичиго, Исида где-то в конце и для декораций.

Рейтинг: G

Жанр: ангст

Дисклеймер: Кубо,Кууубо. прости меня извращенку.

Предупреждение: AU, спойлеры к событиям манги.

От автора: написано для Нечего делать внутри и по ее просьбе. С надеждой, что больше мой обожаемый гений не попросит у старого, вредного слэшера таких страшных вещей, как гет ^^

Белизна прожигает мысли, белизна пачкает взгляд.

Белый считается цветом невинности. Здесь белый становится символом смерти. Маленькая рыжая Химэ сидит на полу, прижимая к груди руки, мелко дрожащие от страха и понимания. Маленькая глупая Химэ сделала ошибку. Она поверила словам арранкара с зелеными глазами и предала своих друзей.

-Ешь, женщина.

Белокожая рука подталкивает на миллиметр поднос с едой.

-Нет.

-Ты ослабеешь и умрешь. - В его голове нет эмоций, его белое лицо безразлично, как и стены вокруг. - Твои способности нужны Айзен-саме. Ешь.

Чашки тихо звякают, прорезая плотный слой безжизненной тишины.

-Нет.

-Тогда я запихну в тебя еду силой.

Иноуэ не сомневается в этом почему-то. Возможно именно из-за безразличия, сквозящего в каждом слове. Словно арранкар говорит о вещи, о животном.

Орихимэ встает с пола и словно во сне идет к маленькому круглому столику. Белому, как и все вокруг. Дрожь в руках не унимается и когда она берет в руки чашку с едой, та ходит ходуном. В конце концов, она роняет ее на пол. Печальный хруст тонкого фарфора делает мрачную тишину густым киселем, залезающим в голову и облепляющим все внутри нее.

-Обладая такой силой ты неуклюжа и глупа. - Лицо Улькиорры еле заметно кривится в отвращении, и девушка ежится от холодного колкого взгляда, под которым она кажется сама себе голой до костей.

Она не понимает, о какой силе он говорит. Особенно если эта сила способна уничтожить ее друзей. На что она ей тогда, если не может помочь? Тайное желание разбить заколки, стать бесполезной для Айзена, она отбрасывает, но желание возвращается снова и снова.

Он приходит каждый день, приносит еду и время теряет свое качество, растворяясь в белизне. Орихимэ пытается заговорить со своим надсмотрщиком, но слова наталкиваются на холодную зелень, замолкают на половине, недосказанные и бесполезные. От этого ей еще больше хочется услышать от Улькиорры хоть что-то, кроме обычных коротких фраз и осуждающего безразличия.

-Твои друзья придут сюда, чтобы умереть. - Говорит он однажды.

Звук пощечины все еще звенит и мечется по комнате-клетке, как хруст разбитой чашки. Лицо арранкара лишь на мгновение теряет свое спокойствие, но этого уже достаточно, чтоб знать - ничего хорошего ждать ее не может. Орихимэ выпрямляется, сжав кулаки. Ярость, вспыхнувшая от слов арранкара, все еще затухающими под холодом страха угольками жжет лицо и спину, ладонь пульсирует от удара. На одну долгую секунду она почувствовала, какая у того холодная кожа. На бледной щеке нечетко пропечатывается след от узкой ладошки. Иноуэ ждет, теперь уже насильно не позволяя себе отойти. Ичиго бы не отошел, не испугался. Может же она что-то еще сделать, кроме как сидеть тут и клясть себя за глупость? Пусть это даже будет такая, по сути, бесполезная мелочь.

Но Улькиорра лишь разворачивается, и, бросив пару коротких фраз через плечо, уходит прочь.

Про себя она называет это "белыми днями". Красивое название для отвратительного времени. Орихимэ просит Улькиорру принести ей книг, и на вопрос зачем, отвечает, что ей просто скучно и одиноко. Она не надеется, что тот поймет ее. Тем более, что скука тут ни при чем. Просто девушке кажется, что еще один такой белый день, солнцем которого стала безразличная луна - и она свихнется. От тишины и тошнотворной стерильности вокруг. Свихнется от того, что не знает ничего об Ичиго, Исиде, Садо, Ренджи, Рукии, от того, что начинает забывать потихоньку всякие мелочи. Например, где у нее на кухне стоит банка с чаем, что они в последний раз изучали в школе. Мелочи, но Иноуэ скорее чувствует, что однажды она забудет, где находится дом с банкой чая, забудет, что такое школа. Забудет все-все-все, оставшись наедине с белыми стенами и клочками мутных воспоминаний. Поэтому она перебирает кусочки мозаики памяти раз за разом, читает, чтоб не забыть, как это вообще - быть человеком.

Заговорить с арранкаром она все еще пытается. Иначе ожидание неизвестного становится невыносимым. Иногда он отвечает ей. Орихимэ хочется думать, что это все зависит от настроения Улькиорры. Что безразличие - просто хорошая маска, и на самом деле тот умеет чувствовать. Сама мысль, что это лишь глупая надежда глупой девочки сворачивает все внутри морским узлом.

-Зачем ты говоришь со мной?

-Разве говорить нужно зачем-то?

Она искренне не понимает его непонимания и узел затягивает еще крепче.

-Я твой враг.

-Все равно. - Рыжие пряди огнем облизывают белые одежды, когда девушка, помотав головой, решается снова посмотреть в глаза арранкара.

-Это бесполезный спор.

Ей невыносимо хочется схватить арранкара за руку, дернуть на себя, встряхнуть, ударить еще раз, только не заканчивать очередной разговор очередным "бесполезно". Но она просто смотрит в бездну зеленого холода и губы сами собой кривятся и жжет глаза. Пусть тогда он надает ей пощечин, пусть, только бы единственное живое существо рядом не становилось частью белого, бессмысленного, бесконечного, изжеванного своим безразличием. По щекам текут горячие капли, собираются у аккуратного круглого подбородка и разбиваются о сложенные на коленях руки.

-Почему ты плачешь, женщина?

Орихимэ очень хочется верить, что через привычный лед в голосе пробивается что-то вроде беспокойства, хотя бы удивления, и это не плод ее фантазии. Воображение стало обоюдоострым мечем для нее. Оно жестоко шутит, рождая в темноте шорохи, чужие голоса и точки на горизонте, который видно из окна, оно же дает ей надежду, что Улькиорра действительно может чувствовать. Потому что это единственное, за что она цепляется чуть ли не с самого первого белого дня. На плечо ложится прохладная руки и девушка вздрагивает.

-Прекрати.

-Не могу. - Всхлипывая, выдавливает она.

-Прекрати, иначе. - рука исчезает с плеча, оставив что-то вроде сожаления.

Улькиорра уходит, так и не сказав, что будет иначе.

На следующий день он приходит со стопкой новых книг и пристально смотрит на нее.

-В ваших книгах есть объяснение тому, из-за чего ты плакала вчера, женщина?

-Не знаю. Наверное. - Иноуэ растерянно смотрит на арранкара в ответ, и ей снова кажется, что что-то изменилось. Совсем немного, но это немного кажется просто огромным шагом.

-Понятно.

Больше он ничего не спрашивает и дверь за ним бесшумно закрывается, оставляя ее наедине со своим недоумением.

Каждый день ее камеру убирают, но все равно, воздух пропитан песком, сушит горло и заставляет глаза слезиться. Песок везде, кажется, что даже внутри нее песок собрался спрессованной горкой, облепил пылью все внутри, пробрался в вены и царапает тонкие стенки. Орихимэ страшно, но она пытается больше не плакать. Почти неделю ее страж заходит, бросая короткие фразы, и исчезает, едва она пытается сказать хоть слово в ответ. За неделю ей кажется, она сделала еще один шажок к сумасшествию. Она забыла, как выглядит брелок на ее ключах от дома.

-Я читал твои книги. - Без предупреждения начинает он, зайдя ровно через длинную неделю. - Там нет объяснения.

-Наверное, это не те книги.

Сердце замирает на мгновение и с трудом сжимается вновь, толкая кровь по закупоренным песком венам. От того, что арранкар сам, первым начинает разговор, а значит, надежда не так пуста.

-Не те?

-Ну, есть специальные книги. - Запинаясь, начинает Иноуэ. - По психологии. Это такая наука, которая изучает человеческие чувства.

Она толком не помнит, что на самом деле исследует психология, но главное говорить дальше и она говорит.

-Психология. - Повторяет Улькиорра и смотрит на нее. - Разве ты сама не можешь объяснить этого?

Она хочет, но не знает - как, и пронизывающий зеленый словно смотрит в самую душу. Она читает, потому что боится разучиться говорить.

-Просто.я.просто. - Слезы сами собой наворачиваются на глаза. - Я боюсь.

Арранкар молча слушает ее рассказ, перемежающийся со всхлипами, о том, как страшно забывать все, страшно не знать, что будет дальше. Страшно перестать верить в близких людей. Когда голос срывается окончательно, он молча протягивает ей платок.

-Я все равно не могу понять тебя. - В голосе арранкара ей чудится то ли сожаление, то ли расстройство, то ли и вправду чудиться. - Но мне не нравится, когда ты плачешь.

Орихимэ комкает мокрый платок в руке, пытаясь перестать всхлипывать. Она обещает себе перестать лить слезы. Тацке бы не стала плакать. Тацке ее подруга, и она всегда защищала Орихимэ. Она знает, что слаба, но теперь почему-то уверена, что сможет хотя бы не плакать. И возможно, сможет защитить всех. Надо уничтожить проклятый Хогиоку. И ближе всего к нему - Иноуэ. Дыхание выравнивается и она решается поднять взгляд на Улькиорру.

-Улькиорра-сан.

-Я попрошу Айзен-саму разрешить тебе прогулки. Под присмотром.

На этот раз закрытая дверь не оставляет после себя сожаления.

Они гуляют через день, по серым мертвым пескам. За пределы Лас Ночес они не выходят, только под купол, на пространство, освещаемое искусственным солнцем. Этого ей достаточно, чтобы хоть чуть-чуть перестать бояться белого цвета вокруг. Потому что в небе есть голубой, а песок - желтовато-серый, где-то вдалеке - красные кособокие колоссы. Почти океан цвета, в сравнении с ее клеткой. Иногда они гуляют молча, иногда говорит Орихимэ. Рассказывает неизменно молчаливому арранкару про свою жизнь в Генсее. Когда он спрашивает, зачем, Иноуэ уверенно отвечает - чтоб не забыть. И она действительно перестает забывать и больше не хочет плакать. Даже, кажется, песка внутри стало меньше.

-Сегодня мы не идем гулять.

Она научилась различать его эмоции. Не все, очень мало, но все же. Посуда на подносе коротко и тихо звякает. Обычно же он ставит его бесшумно. Значит, арранкар не так сосредоточен. Что-то случилось. Ответ она получает, когда с тихим шелестом одежд тот разворачивается к двери.

-Твои друзья пришли за тобой.

И оставляет ее за дверью, в белой тишине. Белое наваливается с новой силой, о которой она успела забыть за неделю прогулок. Белое давит теперь не страхом забыть, а страхом ожидания.

А потом ожидание срывается, восполняя само себя, и события колесом катятся вперед, набирая обороты.

Синие яростные глаза, голубые волосы. Он так напоминает ей Куросаки, его грубостью, прикрывающей благородство.

Карее матовое стекло глаз Ичиго, мертвого Ичиго, лежащего среди развалин и она не хочет, не желает верить, что все так, что он мертв и его нельзя вернуть. Что Улькиорра сделал это. Она отрицает его смерть, и смерть уходит черной рваной лентой реяцу из дыры на груди.

Костяная маска и безумный желтый огонь глаз на таком родном, знакомом лице. Этого Орихимэ не сможет отрицать и боится своего бессилия. Только смерть вновь напоминает ей о своем существовании, о том, что притаилась за ближайшим камнем и живет в каждом новом ударе противника рыжего шинигами.

Колесо слетает с оси, когда она видит Куросаки, висящего над землей и зверя, который держит его. В котором она с трудом узнает Улькиорру. Когда на расцарапанной груди появляется новая дыра, больше, гораздо больше предыдущей, все разлетается вдребезги. Искаженное болью, бледное лицо Исиды печатается на веках. Она как никогда желает не верить в это. Но реальность никуда не уходит. Ее назвали богиней, но ее способности - лишь пародия на настоящий дар Бога. Она не может собрать колесо времени и повернуть его вспять. Не может не верить. И просит помощи у лежащего на каменной крошке Ичиго. В то, что он может встать, ожить ради нее Орихимэ верит. Всегда верила. И Ичиго не подводит ее веру. Но Ичиго ли?

Какие-то мгновения и держащийся за обрубок руки Четвертый тяжело оседает перед рыжегривым существом в маске. И страх возвращается, когда существо тихо рычит и обращает взгляд на нее.

-Иноуэ, беги!

Исида точно понимает, что случилось. А вот сама Орихимэ еще нет. Она все всегда отрицала и сейчас не получается побороть это желание. Как ее Куросаки-кун может сделать больно кому-то? Сделать больно ей? Рыжие длинные волосы путаются с каждым порывом ветра, и шаг кажется слишком громким, даже через крики Исиды. Шаг к ней, тихий звон цепи на рукояти черного меча. В желтых глаза больше нет ничего знакомого, это она понимает, но все еще пытается не верить. Не верить. Если зажмуриться, сильно-сильно, до звезд перед глазами. Вспомнить знакомую белизну, слизывающую настоящее. Представить, что это неспешные шаги Улькиорры, что глухое рычание ей только кажется.

Свист разрезает воздух и оканчивается коротким, еле слышным вздохом рядом. Словно она снова уронила чашку. Орихимэ открывает глаза.

-Улькиорра-сан?

С противным чавканьем меч выходит из новой раны. Крылья шумно оседают на пол, вместе с ними и арранкар к ногам глупой маленькой Химэ. Иллюзия рушится и осыпается песком. Стекает по щеке слезой. Где-то вдалеке, за теплым оранжевым щитом, снова звенит цепь, и чей-то голос кричит, отвлекает вышедшего из-под контроля рыжеволосого монстра. Где-то за белыми днями, с трудом прорываясь сквозь их толщу.

-Почему ты плачешь?

Она не знает, что ответить. Она больше не боится белого, не боится забыть. И книги по психологии вряд ли помогут.

-Я.я больше не буду. - Всхлипывает она.

Ее уже никто не слышит. Легкая россыпь фиолетово-черной пыли взмывает к небу Хуэко Мундо.